Пандемония: фальшивка, сфабрикованная в Лондоне

ПАНДЕМОНИУМ - собрание злых духов, царство сатаны; храм, посвященный всем демонам. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Павленков Ф., 1907.новолатинск., от греч. pan, все, и daimon, демон, дух. Место разврата и распутства. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней. Михельсон А.Д., 1865.

У нее, как и у всех crème de la crème, есть статусная аксессуарная собачка по кличке Снежок (Snowy), она, как и все wannabes, интонирует в камеру «I love Fashion TV». На Лондонской Неделе моды, на всех самых модных выставках и премьерах огромная (7 футов; 213 см. в понятном нам эквиваленте) дева по имени Пандемония неизменно вызывает ажиотаж: от восторгов, удивления и желания непременно сфотографировать до восклицаний «шо за х***я, Берримор???» Таблоиды истерят, глянец – от Vogue до i-D – степенно задает вопросы в попытках понять, и везде она – желанный гость.

У художника, вызвавшего к жизни Пандемонию, – степени бакалавра и магистра Fine Art, но никто не знает его имени. Пандемония охотно рассказывает о том, какие образы любит больше всего (Marlboro Girl, Dizzy Blond, Redhead), но на все вопросы журналистов о том, кто внутри, неизменно отвечает: «Все это только оболочка, блестящий пластик, а внутри – пусто». Пандемония – латексная фикция, обезличенность, пост-поп-пародия, как характеризует ее образ сам создатель этого дивного фэшн-Франкенштейна.

Любой человек, даже с атрофированным лингвистическим чутьем, интуитивно угадает в имени Пандемония что-то страшное и жутенькое, какую-то кроулианскую чертовщинку. С появлением Пандемонии фотографы начинают бесноваться, стараясь заполучить самые вкусные кадры, таблоиды кровожадно обсуждают, какие пары она разбивает… Внутренние демоны массового сознания – гепатитного цвета слушки, массовая истерия вокруг селебрити, желание попасть на заветный первый ряд или страничку светской хроники – вылезают наружу. Пандемониум в представлении художника – это и есть современное общество, где мерилом красоты и успеха вдруг стали стандарты, клише и штампы, «все как у всех»: обязательная крокодиловая Birkin, непременные мастхэвы сезона и «поделись телефоном своего пластического хирурга». И, конечно, обязательные блог, твиттер, фейсбук – с тысячами подписчиков.

Стремясь к жесткой социальной сатире на унифицированный класс селебрити и тех, кто очень хочет таковыми стать, с их повадками, собачками, сумками и желаемыми пропорциями фигуры, Пандемония как-то незаметно стала знаменитостью сама. Задуманный сарказм удался, да как-то не так: смеялись, восхищались концептом и замечали все, но не обижался никто. И никому особо не интересно, кто скрывается за этим двухметровым резиновым красочным саваном-пародией. Да и можно ли утверждать наверняка, что появление Пандемонии – высмеивание существующего порядка вещей в high life? Отображение – да, безусловно. Сатира – кто знает? Но парадокс налицо: обезличенный общий знаменатель вдруг стал самой яркой знаменитостью.

Пандемонию не мучает страх старости и смерти. У нее вообще нет возраста, как и полагается настоящему светскому персонажу, – только дата первого выхода в свет (2008 год). Зато она (он?) опасается острых предметов, которые могут повредить хрупкую иллюзорность мисс Пандемонии – поэтому у концептуальщика всегда с собой набор для оказания первой помощи.

Кстати, кто она – по гендерной принадлежности? Женщина? Транс? Кажется, она может оказаться кем угодно – все зависит исключительно от того, кто на нее смотрит. В общем, универсальная мечта, ready-to-use, к тому же так живо намекающая на определенный ассортимент секс-шопов.

Ее порой сравнивают с Барби, и в этом сравнении есть определенное логически-временное несовпадение. Барби, несомненно, была эталоном женственности и глупенькой, простенькой, поверхностной красоты – этот пластиковый идеал стали копировать многие, доводя внешность до выхолощенного совершенства. Девочки, играющие с Барби и чудесными розовыми интерьерами, выросли – и гуськом пошли унифицироваться, ложиться под нож, чтобы после за чашкой кофе хвастаться друг перед другом аккуратными носиками и определять по почерку хирурга. Пандемония стала собирательным образом этих выросших девочек. И, если задуматься, это совсем не похоже на сказку, о которой они мечтали. «Мне нравятся сказки, потому что это очень органичные истории об архетипах, которым тысячи лет. У всех них есть общие мотивы: мачехи, уродливые сестры, темные леса… Сказки до сих пор применимы к современному миру: только все эти образы существуют в иных формах. Вместо темных чащ у нас – каменные джунгли и Интернет. Наш мир изменяется быстрее, чем когда-либо, мы не знаем, куда мы идем, так что мифы нуждаются в переработке», – заявляла Пандемония в интервью i-D Magazine. В определенном смысле Пандемонию тоже можно назвать архетипичной для современного социума. Здесь есть все компоненты успешного образа, усредненной сказки, которой живут все, подсевшие на социальный успех: лихорадка пиара, папарацци, глянец, безупречность и волосы, которым неведом хаос.

Сложно сказать, как отреагировал бы Юнг, автор теории архетипов, на такое допущение, зато Энди Уорхоллу и Жану Бодрийяру образ Пандемонии показался бы близким. Уорхолл поаплодировал бы абсолютной идее упаковки, а Бодрийяр так точно посчитал бы ее самым убедительным, самым крутым и модным симулякром третьего порядка из всех, когда-либо существовавших. Потому что – да, там пусто, там ничего нет.

Ее выходы эффектны, но это, скорее всего, краткосрочный вау-эффект – вторая встреча окажется не такой будоражащей, как первая, вы вряд ли захотите фотографироваться  с ней еще раз. Она одинакова на всех фото: огромная, глянцевая, с длиннющими ногами и идеально уложенными волосами, с идеальной собакой, не имеющей физиологических потребностей. Иногда меняются платья (арт-объекты, как она их называет) – зеленый, оранжевый, электрический голубой. И всегда неизменной остается только ее суть – пустота. Черт, да это же почти сатори фэшн-индустрии и поп-культуры! Комикс, который выбрасывают, пролистав на заправке за чашкой кофе.

Художник, создавший и заточивший себя в образ Пандемонии, до сих пор остается анонимным. Это кажется очень правильным в контексте доминирования продукта над создателем: неважно, кто внутри, важно, что метафора живет. Сама по себе. Во всех смыслах – self-made, пиар-продукт, зеркало, неидентифицированная звезда, арт-объект, сбежавший из музея, голем третьего тысячелетия. «История с ногами» – очень четкая, меткая ее самохарактеристика. Прежде чем спрашивать, кто такая Пандемония, спроси себя, кто ты.

Ведь очень страшно будет проснуться в том мире, где окажется, что там, за латексом, действительно ни-ко-го.

PS.: Полностью ее имя звучит как Pandemonia Panacea, и, хоть о второй части имени все забывают, это подает определенные надежды: осознав пластиковую иллюзорность идеала XXI века, хоть кто-нибудь да сможет выйти за грань жизни в комиксе.

Для lady.tut.by, декабрь 2012