Ян Женчак: "Невозможно в Беларуси выпустить гениальный альбом — и назавтра проснуться знаменитым"

Ян Женчак — музыкант, которого минская публика знает, в основном, как исполнителя рок-каверов. На деле же у него в активе несколько сольных проектов, реализованных в разных музыкальных стилях. 1 июня Ян представляет новый сингл — "Музыка против войны". Название пластинки, как гласит пресс-релиз, "отражает позицию музыканта, что любое искусство — это созидание, не имеющее ничего общего с разрушением, насилием и всем тем, что подразумевает под собой слово "война". И главное: именно благодаря искусству в мире что-то может измениться к лучшему". Новый сингл мы расценили как веский инфоповод для интервью.

— Кажется, что исполнение каверов (особенно в барах, особенно в пятницу), чем ты занимаешься достаточно долго и плотно, — это, условно говоря, "низкий жанр". У тебя — хорошее музыкальное образование, впечатляющие вокальные данные, профессиональные музыканты в команде... Не обидно, что именно таким образом приходится нарабатывать популярность, чтобы зазвучали твои серьезные проекты?

— Скажем так, некоторые "кабацкие" этапы мы, к счастью для себя и других, уже прошли. Сейчас в большей степени мы играем на постоянной (а не корпоративной или свадебной) основе в профильных заведениях, где есть сцена и хорошая аппаратура, где все устроено так, что ты можешь ощущать себя профессионалом. То есть мы уже заслужили хотя бы небольшое признание у руководства таких площадок и исполняем то, что нам нравится. И да, это хорошая возможность время от времени, завлекая публику каверами на Bon Jovi или Prodigy, играть песни собственного сочинения.

— Обозначь свои музыкальные амбиции.

— Амбиций у меня, на самом деле, много. В этом ключе мы можем говорить о трех направлениях, которые я осваиваю. Первое — тяжелый метал в проекте In Search For (с ним я ориентируюсь, в том числе, и на заграничную публику, делая тексты на английском). Второе направление — "Янки", тот самый кавер-бэнд, который направлен на корпоративный сегмент. Третье — сольное творчество, которым я занялся буквально недавно, и в этом ключе я позволяю себе много экспериментов. Например, то, что я презентую сейчас, — сингл Music Stands Up Against War. Это две песни ("Музыка против войны" и "Новый свет"), исполненные на трех языках — всего шесть вариаций. Впоследствии хочется сделать акустическую, камерную программу — то, собственно, с чего и когда-то начинал "Янки", для этого сейчас у меня есть все возможности. Такие проекты нужны, чтобы реализовывать разные музыкальные идеи, их очень много, плюс не хочется замыкаться в рамках определенного жанра. 

"Янки" — концертная группа, она для масс: можно выйти и нормально сыграть качовый рок: и что-то свое, и ностальгичное типа Rape Me, под которую скакал в детстве. А сольные проекты — это от своеобразной недосказанности: тот материал, который нельзя никуда включить, что-то личное и, скорее, для тех, кто хорошо понимает разную музыку, а потому способен оценить ее наполнение. И тем оно хорошо, что невозможно предсказать, куда это сольное творчество занесет дальше.

— По твоим наблюдениям, что больше нравится публике? Какое из этих направлений твоего творчества? Может, публике достаточно каверов?

— Только время покажет — лет через десять скажу. Вообще, могу сказать, неважно, как долго существует группа. Настоящая точка отсчета, с которой можно отслеживать динамику популярности, начинается, когда выходит какой-то конкретный продукт для массового прослушивания. У "Янки" такой альбом вышел буквально год назад; опять же, первые альбомы, как правило, не показатель чего-либо вообще, они часто уходят "в молоко". Хорошо, что песни есть в радиоротациях: мне порой звонят люди и сообщают, что слышат группу на FM. Узнаваемость какая-то есть, и это приятно, но что касается большей популярности того или иного проекта, это не так уж важно и принципиально для меня. 

— И, тем не менее, интересно, вырос ли слушатель и есть ли какая-то эволюция в его предпочтениях, по твоим наблюдениям? Что ему интереснее: десять раз пережеванный материал или все же то, что заставляет его предпринять некоторое усилие для того, чтобы воспринять новую музыку? 

— Есть совершенно разные слушатели в этом смысле. Есть те, кто совершенно не заморачивается, но это и не плохо. Общую музыкальную образованность аудитории высчитать сложно: непонятно, какими показателями оперировать. Люди ходят на концерты — но не ходят на концерты белорусов. И это важнее: в музыке слушателю всегда интереснее то, что происходит за рубежом. Не здесь. Есть у нас группы, которые выбрали стратегию методичного пробивания этого льда — например, beZ bileta, которые существуют больше пятнадцати лет, а серьезной популярности добились сравнительно недавно. Другая стратегия у нас просто не сработает. Невозможно в Беларуси выпустить гениальный альбом — и назавтра проснуться знаменитым. (Если, конечно, тебя, как Макса Коржа, не продюсируют так же серьезно и целенаправленно). 

— Корж и нацелился на массовую аудиторию, максимально возможную…

— Верно. А я пишу о себе и для себя. Музыка — это личные эмоции, я никогда не высчитывал скрупулезно свою целевую аудиторию. Но некоторым нравится. Хотелось бы, конечно, научиться совмещать это с тем, что интересно другим людям, сбалансировать свои эмоции и рациональный подход, основанный на изучении спроса. Кстати, Корж это делает правильно: он поет о том, во что сам верит. Возможно, как раз новый сольный проект поможет мне понять, как работать с предпочтениями аудитории — посмотрим, что получится. Но, разумеется, я не буду делать что-то в ущерб себе, простенькие песни на двух нотах, чтобы понравится всем и каждому. Это, как правило, не очень хорошо заканчивается для артистов. 

— Пацифистский посыл сингла — это и есть одно из личных высказываний, то, что тебя искренне трогает и волнует?

— Да, это мои личные переживания, связанные с тем, что вокруг происходит какая-то чернь. Я вообще пацифист и, к тому же, знаю, что такое война — не на собственном опыте, но знаю и могу понять, насколько это мерзко и страшно. Сингл нельзя расценивать как призыв "Давайте остановим войны": подобный наив уместен только на детском "Евровидении". Меня так достало все происходящее, что я просто написал музыку и тексты, чтобы высвободить эти эмоции. Это мой личный протест вкупе с терапевтическим эффектом от творчества. Думаю, любая музыка, не имеющая в основе личных переживаний, мертва и не имеет большого смысла. 

— В новой работе ты используешь три языка: белорусский, русский, английский. Это тоже эксперимент, связанный с изучением музыкальных возможностей разных языков, или есть другая причина этого трехязычия?

— Да, тут можно говорить именно о музыкальных нюансах того или иного языка: любой язык — особая музыка со своей особой мелодикой. Писать музыку для белорусского изначально очень и очень тяжело, поскольку в самом языке уже заложена сильная мелодическая составляющая, которую нужно мало того что поддержать, так еще и не быть при этом банальным. Она диктует, от нее сложно отойти. Русский в сравнении с белорусским более рваный, резкий; английский — балладовый, схематично емкий, образный и более лаконичный, по принципу "десять слов в белорусском или русском — три в английском". Заложенную в мягкий белорусский язык мелодику никак не "порвешь", русский же позволяет более свободно обыгрывать музыкальные фразы — например, уйти резко вверх. 

Белорусский язык я выбираю потому, что он мне нравится сам по себе, я из белорусскоязычной семьи, так что для меня это естественно (я почему-то уверен, что со своими детьми тоже буду стараться говорить на белорусском языке: своеобразная династийность, что ли). И я считаю важным внести свой вклад в передачу языка от поколения к поколению. Но поскольку хочется все-таки охватить аудиторию побольше, я использую и русский, и английский языки. Плюс мне нравится петь на английском из-за его особенностей, о которых говорил выше, да и петь я учился на примерах английских вокалистов. 

— Если уж ты вспомнил о семье: сингл дополнила песня "Успамiны", стихи к которой принадлежат твоему отцу. Что бы ты хотел рассказать о нем своей аудитории?

— Это был замечательнейший белорусский поэт, который, к сожалению, не получил должной известности. Я так понимаю, он многое писал для себя, чтобы осмыслить мир вокруг, и для нас, близких ему людей. В результате до издания добрались лишь две книжки. Первая довольно давно, а вторая получилась не совсем того концепта, которого отцу бы хотелось. Благо наследия Борис Иванович оставил немало. И я искренне надеюсь, что когда-нибудь все его творчество доберется до своего читателя.

— В пресс-релизе к синглу есть такое предложение: "Именно благодаря искусству в мире что-то может измениться к лучшему". Это не наивно, на твой взгляд?

— Если брать мир в глобальном смысле, то не может, конечно. Но мир у каждого свой, и именно на этом микроуровне песня может повлиять на человека.